А.В. Голубцова. «Оттепель» И. Эренбурга в итальянской прессе (библиографический обзор)

Повесть Ильи Эренбурга «Оттепель», впервые опубликованная в мае 1954 г. в журнале «Знамя» и давшая название целой эпохе в истории СССР, вызвала живой интерес в Италии — в первую очередь, среди левых интеллектуалов. Нашумевшее произведение автора, хорошо известного за рубежом и неоднократно публиковавшегося в итальянской прессе, вскоре было переведено на итальянский язык и частями публиковалось в еженедельном левом журнале «Контемпоранео» (Il Contemporaneo) в период с 2 октября 1954 г. по январь 1955 г. Вскоре, в том же 1955 году, вышла первая книжная публикация (Ehrenburg I. Il disgelo. Torino: Einaudi, 1955).

К моменту появления перевода итальянские интеллектуальные круги уже были в курсе полемики, спровоцированной «Оттепелью» в Советском Союзе[1]. Более того, именно эта полемика, а не сама повесть (в Италии обычно называемая романом) вызвала наибольший интерес среди писателей и критиков, по преимуществу левого толка. В журнале «Рассенья совьетика» (Rassegna sovietica) за январь 1955 г. был напечатан перевод речи К. Симонова на Втором Всесоюзном съезде советских писателей 15-26 декабря 1954 г. [Simonov], в которой он, среди прочего, критиковал «Оттепель» Эренбурга [см.: Симонов 1954б, c. 2], однако еще до этой публикации и даже до выхода перевода самой повести в итальянской прессе появился целый ряд материалов о советских дискуссиях вокруг «Оттепели». Итальянские авторы упоминали критическую статью в «Комсомольской правде» [В жизнеутверждении...], положившую начало полемике, однако более подробно останавливались на статье Симонова, опубликованной в двух номерах «Литературной газеты» [Симонов 1954б], и ответе на нее И. Эренбурга [Эренбург].

В августе 1954 г. в коммунистическом журнале «Вие нуове» (Vie nuove) вышла статья итальянского слависта, будущего  переводчика второй части «Оттепели»[2] Пьетро Цветеремича «Полемика в СССР о последнем романе Эренбурга» [Zveteremich 1954b], в которой автор, передавая содержание статей Симонова и Эренбурга, солидаризировался с последним: «Интерес этой полемики заключается не в известности имен ее участников, а в движении идей, в художественных проблемах, которые она раскрывает. Есть еще те, кто думает, что социалистический реализм должен заботиться не о художественной правде, а о непосредственном педагогическом (propedeutico) воздействии на читателей, а есть те, кто считает, что в искусстве воспитательного эффекта можно достигнуть только с помощью художественной правды. В поддержку такого понимания соцреализма  <...> высказывался Эренбург <...> За такое понимание соцреализма некогда до конца сражались Горький и Маяковский». Чуть позже, в сентябре, в «Контемпоранео» вышла статья одного из руководителей журнала, критика Карло Салинари «Двусмысленности Эренбурга» [Salinari 1954]. В ней он помещал повесть советского автора в контекст культурных дискуссий начала «оттепели» и перечислял основные вопросы, обсуждавшиеся в советской прессе того периода (критику в адрес «Нового мира», проблему «лакировки» действительности, развитие реалистического художественного метода), рассматривая повесть как знаковое произведение, которое «своим открыто полемическими содержанием и формой обострило эти дискуссии» [Salinari 1954, p. 1]. Критик, очевидно, читавший «Оттепель» (вероятно, во французском переводе), кратко рассказывал о содержании и героях, однако гораздо подробнее останавливался на полемике вокруг повести — статьях Симонова и Эренбурга. В отличие от Цветеремича, Салинари в своих оценках отчасти присоединялся к Симонову, обвинявшему «Оттепель» в художественной и идейной слабости, — правда, причину творческой неудачи он видел не в идеологически неверном изображении советской действительности, а в идеологичности как таковой: «...основная ошибка Эренбурга <...> в том, что он написал идеологический роман (romanzo a tesi). Только стремление показать развитие советского общества в выплавке стали, в сельском хозяйстве и т. д. он заменяет стремлением показать, что советские люди любят, разводятся, радуются и страдают <...> роман читается на одном дыхании, но все герои как бы сконструированы извне, все их конфликты несколько надуманны, они не вполне человечны» [Salinari 1954, р. 2]. Позже, в статье «Советские писатели» [Salinari 1955], подводящей итоги II Съезда советских писателей в Москве, Салинари опровергает и представление об особой политической значимости повести Эренбурга. Указывая на выступления советских писателей и читателей против бездарной «производственной» литературы, итальянский критик отмечает, что Эренбург со своей «Оттепелью» был не единственным, кто «поднял знамя борьбы против так называемых ”производственных романов” во имя интимных индивидуальных человеческих чувств»: произведение Эренбурга стало «всего лишь особенно пронзительным голосом (una voce particolarmente squillante) в большом хоре» [Salinari 1955, р. 2].

Публикация перевода поддержала интерес итальянской публики к «Оттепели» но в центре обсуждения по-прежнему стояли дискуссии вокруг текста, а не текст как таковой. В этом смысле показательна статья московского корреспондента газеты «Унита» Джузеппе Боффы «Роман и его читатели» [Boffa], в которой упоминаются статьи Симонова и Эренбурга, но основное внимание уделено реакции на повесть  советской публики. В основу статьи легла публикация в «Литературной газете» «О повести „Оттепель" И. Эренбурга» [О повести «Оттепель»...], представляющая собой обзор читательских писем в редакцию. Впрочем, в большей степени Боффу интересует не разноголосица мнений советских читателей, а сам факт открытого широкого обсуждения, в котором могут принять участие «учительница или журналист из Москвы, рабочий из Севастополя или Киева, зоотехник из Казахстана или библиотекарь из Ставрополя, студентка из Баку и сержант с далекого Сахалина». Дискуссия вокруг «Оттепели» служит итальянскому журналисту лишь поводом отметить демократизм советского общества, подчеркнуть «зрелость» читательской публики, серьезность и глубину ее оценок как характерную черту культурной жизни СССР. Чуть раньше широкое обсуждение «Оттепели» в СССР, и прежде всего публикация читательских отзывов в «Литературной газете», послужила для П. Цветеремича в статье «Глубокая дискуссия о проблемах искусства» главным аргументом в споре с антисоветской («атлантической») прессой, предрекавшей «гибель Эренбурга <...> конец свободных дискуссий <...> конец сатиры, критики и борьбы идей» [Zveteremich 1954b].

В декабре 1954 г. во Флоренции под эгидой итальянского общества культурной связи с СССР («Ассоциации Италия-СССР») прошла дискуссия о советской литературе, поводом для которой послужила уже внутриитальянская полемика о повести Эренбурга. Репортаж в «Унита» [Cecchi], кратко передающий содержание выступлений, свидетельствует, что внимание участников — писателей, критиков и исследователей — вновь привлекла советская полемика об «Оттепели» — в том числе всё те же отзывы читателей (очевидно, взятые из упомянутой публикации Боффы или напрямую из материала «Литературной газеты»). Впрочем, в связи с советскими дискуссиями вокруг повести Эренбурга активно обсуждались и проблемы итальянского литературного процесса, в частности, вопрос о перспективах развития неореализма и реалистической традиции в целом.

Полемика вокруг «Оттепели» продолжалась, постепенно угасая, на протяжении всего 1955 года. Так, в декабре П. Цветеремич опубликовал в журнале «Сочиета» (Società) большую статью «”Оттепель” Эренбурга» [Zveteremich 1955], отметив, что итальянская полемика, «вместо того чтобы быстро утихнуть, как обычно бывает с шумом вокруг скандального или модного романа, подпитывается новыми серьезными и вдумчивыми выступлениями» [Zveteremich 1955, p. 1163]. В статье итальянский славист полемизировал с Ренато Сольми, который в своей публикации в журнале «Нуови аргоменти» (Nuovi argomenti) [Solmi] проводил прямую причинно-следственную связь между политическими и культурными событиями в СССР. «Потребность <в обновленном понимании социалистического реализма — А.Г.> возникла не в тот момент, когда Маленков пришел на смену Сталину», как ошибочно утверждал Сольми, предлагая «слишком упрощенное объяснение взаимоотношений между политическим руководством и культурной жизнью в СССР», а когда «зрелость общества, а следовательно, и его интеллигенции (intelligentsija) <...> позволила обнаруживать и ставить более сложные проблемы искусства и идеологии» [Zveteremich 1955, p. 1167-1168]. Отрицая прямую связь между политикой и культурой, Цветеремич все же, как ранее Салинари, причислял «Оттепель» к жанру идеологического романа (romanzo a tesi), однако если Салинари называл эту особенность «ошибкой» и слабостью, то Цветеремич видел в ней и положительные стороны, отмечая необычную и даже парадоксальную ситуацию: «Оттепель» — это идеологический роман, направленный «против литературы идеологических романов» [Zveteremich 1955, p. 1164]. Впрочем, критик отмечал и слабое место повести: ссылаясь на анонимную статью в газете «Дибаттито политико» (Dibattito politico) [V. B.], он указывал, что, попытавшись выполнить две противоположные задачи — «с одной стороны, утвердить принцип автономии личности, с другой — вынести оптимистическое суждение о советском обществе, в которое он глубоко верит» — Эренбург должен был «описать, пусть и в зачаточном состоянии, новый тип взаимоотношений между общим и частным», но вместо «преодоления» (superamento) проблемы предлагает «буржуазное» решение [Zveteremich 1955, p. 1165]. Противоречивость откликов на повесть Цветеремич объясняет именно этой изначальной ущербностью, придающей тексту «контрреволюционный» оттенок и превращающей его — здесь автор ссылается на статью Франко Фортини в информационном бюллетене издательства «Эйнауди» за май 1955 г. [Fortini] — в «роман о политике в области потребительских товаров» [Zveteremich 1955, p. 1166]. При этом итальянский критик признает значимость «Оттепели» как документа, раскрывающего «человеческие», а не только лишь героические аспекты советской жизни, и свидетельствующего о переменах, происходящих в СССР — не только в общественно-политической, но и в культурной сфере. Чуть раньше, в октябре 1955 г., обозреватель газеты «Рисорджименто сочиалиста» (Risogrimento Socialista) в рецензии со знаковым заглавием «Открытие человека» [E. Р.] подчеркивал ту же черту повести — интерес к «человеческим» чувствам и отношениям, однако, в отличие от Цветеремича (и вслед за Сольми, на которого анонимный автор рецензии непосредственно ссылался), он рассматривал этот поворот в первую очередь как симптом «политико-экономических» трансформаций — «эволюции существующих производственных отношений» в направлении большей социалистической свободы, вне рамок «жестких централизованных и бюрократических форм».

«Оттепель» Эренбурга в Италии стала поводом для оживленных дискуссий в левой прессе, была переведена на итальянский язык и опубликована сначала в журнале «Контемпоранео», затем, в том же году, отдельной книгой в издательстве «Эйнауди». Впрочем, издание перевода практически не повлияло на интенсивность обсуждения «Оттепели» в итальянской печати — ни в положительном, ни в отрицательном ключе. Вероятно, причина в том, что интерес итальянских критиков и широкой публики вызывала, по большей части, не повесть как таковая, а полемика, развернувшаяся вокруг нее в советской прессе. Советские публикации об «Оттепели» переводились, анализировались и обсуждались, в то время как сам текст произведения оставался в тени. Даже самые подробные публикации, такие как статья Цветеремича в «Сочиета» 1955 г., ограничивались «идеологическим» анализом повести, рассматривая ее скорее как публицистическое высказывание, чем как художественное произведение. Значимость повести в итальянском контексте определялась, прежде всего, тем, что ее появление было воспринято как свидетельство благотворных перемен в советской культуре и политике, а сам факт широкой общественной дискуссии служил для итальянских левых интеллектуалов аргументом в спорах с антисоветской прессой, указывавшей на отсутствие свободы мнений и жесткую регламентацию культурной жизни в Советском Союзе. Спустя тринадцать лет после публикации «Оттепели», в 1967 г., славист Витторио Страда в своих воспоминаниях об Эренбурге вскоре после смерти писателя подчеркивал, что новаторство «Оттепели» носило не художественный, а общественно-политический характер: «Когда в апреле 54-го появилась первая часть “Оттепели”, было ощущение открытия чего-то нового. Естественно, нового в вещах, в обществе, а не в творчестве Эренбурга, не в литературе» [Strada, p. 24].

Библиография

Итальянские статьи и рецензии

1. Bazzarelli E. Il secondo Disgelo // Realta sovietica. No 5. Aprile 1957
2.  Boffa G. Un romanzo e il suo pubblico // L’Unità. Anno No. 298. 27 ottobre 1954. P. 3
3. Boiardi F. Il secondo disgelo // Nuova Repubblica. Anno V. No. 31. 4 agosto 1957. P. 7
4. Cecchi O. Viva discussione a Firenze sulla cultura sovietica e l'Italia // L’Unità. Anno XXXI. No. 343. 11 dicembre 1954. Р. 3
5. E.P., Scoperta dell'uomo // Risorgimento Socialista. Anno V. No. 37. 15 ottobre 1955. P. 3
6. Fortini F. Il “disgelo” dei “mandarini” // Notiziario Einaudi. No. 5. Maggio 1955
7. Herling G. Il disgelo letterario a Mosca e a Varsavia // Tempo Presente. Anno I. No. 3. Giugno 1956. P. 185-192
8. Salinari C. Gli equivoci di Ehrenburg // Il Contemporaneo. Anno 1. No 25. 18 settembre 1954. P. 1-2
9. Salinari C. Gli scrittori sovietici // Il Contemporaneo. Anno II. No. 2. 8 gennaio 1955. P. 1-2
10. Simonov K. La narrativa (Relazione al II Congresso degli scrittori sovietici // Rassegna sovietica. No 1. Gennaio 1955
11. Solmi R. Diffuggere nives? // Nuovi argomenti. No. 14. Maggio-giugno 1955
12. Strada V. La lotta di Ehrenburg tra vecchio e nuovo // Rinascita. No. 35. 8 settembre 1967. P. 24-25.
13. V. B. Ehrenburg non è termidoriano // Il Dibattito politico. No. 25. 26 settembre 1955
14. Zveteremich P. Discussione profonda sui problemi dell'arte // L’Unità. Anno XXXI. No. 292. 21 ottobre 1954. P. 3
15. Zveteremich P. Il “Disgelo” di Ehrenburg // Società. Anno XI. No. 6. Dicembre 1955. P. 1162-1168
16. Zveteremich P. Polemiche nell'URSS sull'ultimo romanzo di Ehrenburg // Vie nuove. Anno IX. No. 34. Agosto 1954. P. 20

Советские статьи, упоминаемые в итальянских публикациях

1. В жизнеутверждении — сила нашей литературы // Комсомольская правда. 6 июня 1954. С. 2
2. О повести «Оттепель» И. Эренбурга // Литературная газета. № 119. 5 октября 1954. С. 3-4
3. Кедрина З. Литература вторгается в жизнь // Литературная газета. № 35, 22 марта 1955, с. 3-4; № 36, 24 марта 1955, с. 2-3.
4. Симонов К. М. Новая повесть Ильи Эренбурга // Литературная газета. № 85, 17 июля 1954; № 86, 20 июля 1954. С. 2-3
5. Симонов К. М. Проблемы развития прозы // Литературная газета. № 151. 18 декабря 1954. С. 2-4
6. Эренбург И. О статье К. Симонова // Литературная газета. № 92, 3 августа 1954. С. 3

[1]     Подробнее об этом см., например: Савельев И. В.. Полемика вокруг повести И. Эренбурга «Оттепель» как поворотный момент в истории русской литературной критики // Вестник Башкирского университета. 2008. Т. 13. №3. С. 512-515

[2]     Именно в переводе П. Цветеремича в трех номерах «Контемпоранео» в период с 19 мая (No. 20, 19 maggio 1956) по 2 июня (No. 22, 2 giugno 1956) были опубликованы фрагменты второй части «Оттепели». В 1957 г. вышло полное книжное издание (Ehrenburg I. Il disgelo II. Torino: Einaudi, 1957). Эта публикация не вызвала особого резонанса, за исключением нескольких упоминаний в антикоммунистической прессе, где вторую часть «Оттепели» резко критиковали за художественную несостоятельность [Boiardi] и «фальсификацию реальности» [Herling, p. 187], и сдержанной рецензии в журнале «Реальта совьетика» (Realtà sovietica) [Bazzarelli].